Historicus.ru / Средние века

Первоначально территорию в верховьях Волги занимали финно-угорские племена. Из них наиболее известны мордва, мурома и мещера. Было это до того, как русские князья Мурома, Суздаля и Переяславля Рязанского (Рязани) в X-XII веках со своими дружинами стали завоевывать эти земли.

Самой многочисленной была мордва. Она проживала в основном по среднему течению Волги, в плодородных долинах Оки, по рекам Цна, Мокша и Сура. Вполне вероятно, что название племени восходит к слову «мурьдь» («мирьде»), что по-мордовски означает «муж», «мужчина», «человек», или, есть и такое предположение, «мордова», «марда», «морда» - «рыболовная снасть», которой этот народ широко пользовался. Впервые название «мордва» встречается в сочинении готского историка Иордана «О происхождении и деянии готов» (VI век нашей эры). 

 

 

 

 

 

 

Мордовские поселения были двух типов. Для защиты от врагов существовали городки, окруженные высоким частоколом - тыном, а в лесах были устроены «тверди» - убежища. Летом же мордва жила в легких постройках, около которых находились пашни и выгоны для скота или лесные бортевые и охотничьи угодья. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Древняя мордва была оседлым народом и занималась рыболовством, скотоводством (разводила лошадей, коров, свиней, овец) и земледелием (сеяла ячмень, рожь, полбу, горох, просо, коноплю), сначала подсечно-огневым способом, а после VI века – пашенным, с помощью сохи и примитивного плуга. Среди ремесел можно отметить изготовление посуды, кожевенное, кузнечное, железоделательное, прядение и ткачество, лесные промыслы. Очень большое значение имело бортничество, то есть добывание меда диких пчел из дупл деревьев, для чего был изобретен специальный топор с узким длинным лезвием (до 30 сантиметров), и охота, причем часть меда и шкур зверей использовалась для обмена или продажи. Уже тогда, судя по археологическим находкам, была заметна тяга мордовских женщин к украшениям и яркой одежде.

 

 

 

 

 

 

 

Еда была непритязательной, но отмечены некоторые особенности питания мордвы. Так, любимым блюдом этого народа были очень толстые блины, которые ели с молоком или маслом. Мясо обычно употреблялось не в чистом виде, а использовалось в качестве начинки мучных блюд. Пищу в доме готовила свекровь, но при необходимости в больших семьях ей помогали другие женщины. Самым древним напитком у мордвы было пуре, изготавливаемое из смеси меда, хмеля и ячменя, а также брага. Пуре служило обрядовым напитком и обязательно входило в состав жертвенной пищи.

 

 

 

 

 

 

 

Долгое время мордва была единым народом с общемордовским языком и объединялась в военные союзы, но постепенно разделилась на две группы – эрьзю и мокшу, причем основой формирования последней послужила южная (или пензенская) группа древнемордовских племен. Произошло это в VI – VII веках. Эрьзя раньше, чем мокша, подчинилась славянам: она платила им дань уже в эпоху призвания на трон (на княжение) легендарного Рюрика. Самоназвание эрьзя и мокша сохранились до сих пор. 

Исторической родиной мордвы мокши было Верхнее Посурье, но коренное население неоднократно покидало эти лесные территории. Так, с VII века мордовские племена стали испытывать на себе сильное давление со стороны могущественного Хазарского каганата и в VIII веке попали под его владычество. В ответ на это немалая часть населения покинула Посурье и ушла на реку Цну.

 

 

 

 

 

 

 

В конце X столетия (или начале 1-го тысячелетия) большая часть территории, которую занимала мордва, оказалась в составе Волжско-Камской Булгарии. И снова большинство мордвы из Верхнего Посурья перебралось в Примокшанье. На их место пришли буртасы – таинственный тюркоязычный народ, который вытеснил мордву и из Посурья, и из Примокшанья. Перед мордовскими племенами встал выбор: кому подчиняться? Согласно мордовской легенде о двух князьях – Пуреше и Пургасе, живших примерно в XI – XII веках, один стал сторонником Волжской Булгарии, а второй – Руси. Так оно было и на самом деле. Об этих князьях есть упоминание и в русских летописях, где сказано, что к XII веку Пуреш стоял во главе мордвы-мокши, и то была «волость князя Пуреша», а Пургас – мордвы-эрьзи, и то была «волость князя Пургаса», она же «Пургасова волость», как называли ее славяне. 

Территория, на которую распространилась власть мордовских князей, была значительной. «Волость Пуреша» охватывала бассейны рек Цны и Вада и среднего течения Мокши. Главной тактикой этого князя была политика лавирования – заключения союзов то с русскими, то с половцами, но только не с Пургасом. Пургас же объединял под своей властью правобережье Оки и Волги до впадения в последнюю Суры, все Среднее Посурье и земли около Алатыря и южнее вплоть до среднего течения Мокши. Долгое время Пургас сохранял самостоятельность своего политического образования, но, в конечном счете, склонился на сторону русских князей, активно осваивавших Волго-Окское междуречье и начавших колонизацию Примокшанья. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Продвижение русских к верховьям Мокши и Суры было прервано монголо-татарским нашествием. На объединение Пуреш и Пургас не пошли, в результате чего многочисленные племена, имевшие десятки тысяч воинов, так и не создали своего самостоятельного единого государства. Наоборот, даже в условиях давления со стороны соседних государств они постоянно враждовали друг с другом. Так, в летописи 1229 года сказано, что сын мордовского князя Пуреша «напал на мордву Пургаса, избил мордву всю и Русь Пургасову, а Пургас едва в мале утеча». Этот документ еще и интересен тем выражением «Русь Пургасова», которое указывает на то, что в том году земли князя Пургаса уже считались частью Руси. Как дополнение можно сказать, что союзница славян – эрьзя – быстрее приобщилась к цивилизации и культуре и в этом отношении всегда отличалась от более «дремучей» мокши.

Новое потрясение пережили мордовские племена во время монголо-татарского нашествия в 1237 году. Почти все их поселения были разрушены, а уцелевшие жители ушли на север, забились в глухие дикие леса, в чащобы, где у них всегда имелись укрытия – тверди, тайные городища. Значительную часть мордвы-мокши, ставшей союзником-вассалом, монголо-татары увели на Запад, где она вся погибла, в основном в боях в Германии, в том числе и их «государь» Пуреш. Об этом писал французский посол Виллем Рубрук, побывавший во время своего путешествия в Монголию в 1253-1255 гг. и в разоренной Руси.

Вскоре после ухода татар на северо-запад, к Киеву, и на запад мордва (видимо, эрьзя) вышла из лесов и в 1239 году ударила в спину завоевателям. Батыю пришлось срочно направить на уничтожение врага войска под руководством опытного и жестокого Субедея.  Сопротивление было окончательно сломлено лишь в 1242 году, после чего край обезлюдел. Оставшаяся мордва была вынуждена платить дань зерном, мехами, деньгами. Мокша же, по всей видимости, была лояльнее к завоевателям, из-за чего в мокшинском языке так сильно, в отличие от эрзянского, сказалось влияние татарского языка. И, тем не менее, в то время  как одни народы – кыпчаки, булгары, буртасы и другие – исчезли, ассимилировавшись с завоевателями и став с ними одним народом, получившим обобщенное название «татары», мордва выжила, сохранила свою самобытную культуру и до сих пор является самой многочисленной общностью среди представителей финно-угорской группы уральской языковой семьи на территории России.

По причине притеснения и гнета завоевателей, а также последовавшей колонизации края русскими мордве неоднократно приходилось покидать свои исконные земли и уходить то в окрестные леса, то в Заволжье, то за Урал, то снова заселять Посурье, опустошенное монголо-татарами. И почти всегда одной из причин переселения было нежелание мордвы расставаться с ее привычным верованием – язычеством и попадать в иную религиозную зависимость от народов-завоевателей. И все-таки основная часть мордвы до XV века постоянно проживала в междуречье Волги, Оки и Суры. 

Мордва долгое время, даже приняв православие, придерживалась языческих традиций, обожествляя природу, наделяла душой деревья (любимым и священным деревом у них была береза) и природные явления (гром, молнию), реки и озера. Был у мордвы и верховный бог, олицетворявший живую и неживую природу. Это Шкай у мордвы-мокши и Нишке у мордвы-эрьзи. Своих идолов, изображавших богов, мордва не имела. Моления (или моляны) проходили обычно по пятницам (этот день считался праздничным, нерабочим), на лоне природы: около рек и озер, на опушке леса, на священных полянах, где приносились в жертву скот и птица (вероятно, про мордву говорила русская поговорка: жили в лесу и молились колесу). Еда и вещи развешивались на ветках деревьев. Отсюда и сохранившийся у народа обычай украшать деревья разноцветными лентами и лоскутами (в конце XX века этот обычай у мордвы переняли православные русские, не зная его истинного значения). Для защиты от злых духов люди надевали на себя и домашних животных шумящие украшения – бубенчики, колокольчики, металлические пластинки, мониста и т. п., а на строениях вырезали обереги в виде животных. Девушки и женщины прятали волосы под головным убором. С X и вплоть до XVIII века характерным украшением мордовских замужних женщин был пулокерь – накосник в виде длинной трубки, свернутой из луба и обмотанной бронзовой спиралью, внутри которой помещалась коса, скрепленная деревянной палочкой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

У мордовских женщин имелось множество украшений: головной венчик, височная подвеска с грузом, ожерелья, бусы, гривны, нагрудные бляхи, витые проволочные браслеты, дутые пуговицы в несколько рядов, бисерные сетки, серьги. И до сих пор неизменным остается их истинное назначение – оберегать человека от злых духов. Это языческое поверье и сейчас еще распространено среди мордовского населения. Самобытной была и одежда. Четыре полотенца, покрывавшие рубаху спереди и по бокам, исполняли роль передника. Полотенца украшались тканым узором и вышивкой. Значительно позднее мордовские женщины позаимствовали из русской одежды кружевные фартуки, платки и шали, но не смогли отказаться от неповторимого многоцветья своего национального костюма, дополненного многочисленной гремящей «бижутерией». Мордовские же мужчины переняли русскую национальную одежду. Повседневной обувью были лапти.

 

 

 

 

 

 

 

 

Важное место в хозяйственной деятельности мордвы по-прежнему занимали бортничество, охота и рыболовство. Мед, воск, ценные меха имелись у них в изобилии. Лучшим медом всегда считался кадомский. К тому же мордва торговала шерстью, юфтью, соколами, разводила свиней. 

Судя по описаниям современников, мордва считалась воинственным и жестоким народом:  «Мордвины язычники и до того жестоки, что у них считается никуда не годным тот, кто не убил многих людей… Из черепов делают чаши и охотно пьют из них. Жениться тому нельзя, кто не убил человека» (XIII век). Австрийский дипломат Сигизмунд фон Герберштейн в своих «Записках о Московии» 1517 года упоминал, что мордва отличалась храбростью в атаке и особой ловкостью в стрельбе из лука. Мордовские лучники умели попадать в цель с двухсот метров. Видимо, стоит оговориться, что древняя мордва, названная современниками жестокой, защищала свои земли, а не проявляла жестокость, совершая страшные набеги на другие племена и народы, как кочевники.

Мордва, так и не сумевшая создать своего полноценного государства, жила бедно, раздроблено, рассеянными по лесам семьями. Они не строили городов, предпочитая им деревни по рекам и лесам. Одно из поселений, основанное эрьзей (по крайней мере, такое предание у нее когда-то существовало), впоследствии стало русским городом Арзамасом, хотя правильнее было бы несколько иное название – Эрьзямас.

Менее многочисленными племенами были мурома и мещера.

Мурома обитала по нижнему течению Оки и оставила свое имя городу Мурому (этот русский город на Оке известен с 862 года). Поселения муромы, расположенные в основном на левом берегу Оки, вдавались узким длинным клином между землями мордвы и чермесы (на северо-востоке).

 

 

 

 

 

 

 

Южнее муромы по рекам Арчада, Цна, Мокша с ее левыми притоками и по Хопру обитало самое южное из финских племен – мещера, или мещеряки (в переводе – лесные люди). Еще больше было их в Рязанском и Тамбовском краях. Когда-то мещера занимала всю Мещерскую и Мокшанскую низменности на севере Пензенского края, а также земли вверх по рекам южной части Окского бассейна: на Цне, Паре, Проне с Рановой и Хуптой, заходила далеко на юг, до Сапожского водораздела, Рясского волока и верхнего течения Дона. Есть даже версия, что мещера дала название и Москве (она проживала также по всему бассейну реки Москвы): на финском языке «моска» - это «телка», «ва» - «вода», то есть, возможно, Москва – это Коровья река. Впрочем, это только версия, одна из многих.

Главными занятиями мещеры являлись бортничество, охота, растениеводство и ремесла. Самой распространенной сельскохозяйственной культурой была конопля, из которой получали конопляное масло и волокно. Урожаи зерновых были невысокими из-за низкого плодородия почв, поэтому невестам в качестве приданного и самого дорого подарка давали навоз.  Сватая невесту, жених и его родители не делали никаких смотрин и весьма часто не видели и не знали ее до самой свадьбы. Мещера носила белые рубахи с красными «концами. Девушки надевали на голову венец с красной повязкой, вплетали в косы разноцветные ленты, носили на шее бусы, а в ушах – серьги или белые шарики из гусиного пуха. Женщины прикрывали косы, уложив их в пучок, волосником (повойником) и прикрепляли к нему спереди деревянные рога с красными кистями. Мужчины и дети, от малого до большого, имели обыкновение стричь на голове макушку.

 

 

 

 

 

Один из современников мещеряков писал о них в XIX веке следующее: «Несмотря на то, что кругом живут великорусы и что мещерских только два села, мещеряки не дают поглотить себя, не растворились, а сохранили все особенности мещеряков, как в выговоре, одежде, так и в обычаях. Собственно говоря, одежда мужчины почти ничем не отличается от таковой великорусса. Одежда же женщины ничего общего не имеет с одеянием русских баб. Ни на одной мещерке не увидишь кофточки; ни одна мещерка не повяжет платка на голове «коньком», т. е. с  завязкою под подбородком, а повязывает шапочкой и концы платка завязывает на затылке. На шею мещерка навешивает в пять-шесть рядов стеклянныя ожерелья и дутыя бусы. На ноги надевают громадныя кожаныя галоши, с боков галош пришиты какие-то войлочныя, белаго цвета куски, точно у средневекового офицера-франта. Юбки шьются очень коротенькия, чуть-чуть пониже колен. Вместо накидок шьют из материи с громадными цветами коротенькия безрукавки. В ушах висят чуть ли не по три вершка длиною жестяныя, выпуклыя серьги, отчего ушныя раковины вытягиваются в полтора раза. На ноги, несмотря на довольно-таки жаркое время, мещерки натягивают по три, а которыя побогаче, даже и по четыре пары шерстяных чулок, отчего ноги похожи на обрубки дерева. При виде нарядившейся мещерки как-то невольно начинаешь улыбаться. Да и сами мещерки осознают неудобство, странность, неприглядность своего костюма, но порвать связь с прошлым, перейти на костюм русской женщины не хватает мужества. А какие получились бы красивыя бабы, если бы сбросить с мещерок смехотворный костюм и переодеть в общепринятый! Мещерки так резко отличаются от великоруссок, точно они родились в другой стране. Мещерки очень красивы: рослыя, дородныя брюнетки с черными бровями и карими глазами…»

 

 

 

 

 

 

 

Существовала у мещеряков отличительная особенность и в говоре: вместо предлога «в» они употребляли «у», вместо «ц» говорили «ч» и, наоборот, вместо «ч» произносили «ц» (например, «цаго?», «у пецки», «цорт», «черковь», «чапля»). Цоканье сохранилось до сих пор в мещерских селах Сядемка, Вяземка и других в Земетчинском районе Пензенской области.

Приняв христианство, мещера особенно почитала святую мученицу Параскеву, нареченную Пятница, и поэтому женщины по пятницам не пряли и не ткали, вообще старались избежать какой бы то ни было работы. 

Вообще же ученые так и не пришли к общему мнению о происхождении мещеры. Большинство историков и этнографов придерживается концепции ее финно-угорского происхождения, отождествляя этот народ с мордвой, но имеется много и других точек зрения. Некоторые считают термин «мещера» самоназванием угорского племени, известного в арабских источниках под именем буртасы, другие относят мещеру к племенам, близким к венграм, третьи причисляют ее к потомкам славян, заселивших территорию, называемую Мещерою, четвертые прослеживают потомков мещеряков среди чувашей (жителей нескольких чувашских селений по реке Кубна называют «мижерь») или татар-мишарей («татарские» черты в одежде мещеряков объясняются, по всей видимости, культурным влиянием касимовских татар, так как исконной родиной мещеры была территория между нынешними городами Рязань и Касимов). Но, как бы там ни было, в результате славянской колонизации мещера обрусела уже в X веке, и этот народ на Руси воспринимали как свой, православный. Тем не менее, он сохранил свои особенности, из-за чего в 1350 году в документах («Толковая Палея») впервые появился этноним «мещера». А в «Пензенской энциклопедии», например, написано, что мещера – это «особая группа русского населения», расселившаяся по рекам Вад и Выша. Так считают и сами пензенские мещеряки. Современные исследования показали, что мещера – это русские, их говор схож с говором жителей некоторых сел Рязанской области, и они не имеют ничего общего с поокской мещерой, а само название восходит не к этнониму, а к топониму  «Мещера». Есть даже мнение, основанное на археологических раскопках, что жители сел Большая и Малая Ижмора, Вяземка и Ушинка, в XIX столетии отождествлявшие себя с мещерой, переселились на реку Вышу в середине XVII века из русского села Нармушадь на Рязанщине. 

Но, с другой стороны, может быть, ранее XVII века это было не русское, а мещерское село? Не случайно же в этих и ряде других пензенских мещерских сел некоторые отличительные особенности, в первую очередь, в говоре, уцелели…

В 1864 голу в Пензенском крае, как сказано в справочнике «Список населенных мест Пензенской губернии за 1864 год», имелось 36 994 мещеряка. Они проживали в 32 селениях Керенского, Нижнеломовского, Наровчатского и Чембарского уездов. В 1897 году мещеры насчитали лишь 17 090 человек, главным образом в Ижморской и Ушинской волостях Керенского уезда. К 1907 году, по сведениям из книги «Пензенская епархия», племя совершенно обрусело и почти ничем не отличалось от русских. В настоящее время от загадочного племени остались лишь фамилии Мещеряков, Мещеринов, Мещерский. Частично уцелели и прославленные писателем К. Г. Паустовским Мещерские леса (Мещерский край, Мещерская сторона), часть «великого пояса хвойных лесов», который тянулся некогда от белорусского Полесья до Урала, и где отсиживалось население Древней Руси от частых татарских набегов.

 

Автор: Боровков Е.