Новейшая история Халхин-Гол: чья победа?

Трифонов Е.

Необъявленная война между СССР и Японией, продолжавшаяся с 11 мая по 15 сентября 1939 г. у реки Халхин-Гол в Монголии, недалеко от границы с Маньчжурией (Маньчжоу-го), изучена историками достаточно хорошо. Тем не менее подоплека событий на Халхин-Голе остаётся малоизвестной. Классическая советская (и монгольская) версия войны проста: «Правящие круги Японии, проводившие агрессивную внешнюю политику, в мае 1939 г. начали провокации на границе с МНР восточнее Халхин-Гола. 28 мая японские войска (до 2,5 тыс. солдат и офицеров) нарушили границу МНР и при поддержке артиллерии, бронемашин и авиации стали продвигаться к Халхин-Голу. Монгольские и советские войска (находившиеся на территории МНР в соответствии с Протоколом о взаимной помощи 1936 г.) остановили наступление японских захватчиков и к исходу 29 мая отбросили их за пределы монгольско-китайской границы» (Большая Советская энциклопедия, т. 28, стр. 176). Все советские и большинство российских книг и статей основываются на материалах сборника «Милитаристы на скамье подсудимых...»: «Целью нападения Японии на этот раз была попытка установить военный контроль над регионом, граничащим с Забайкальем, что представляло бы непосредственную угрозу Транссибирской железнодорожной магистрали» (Рагинский М.Ю. «Милитаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов». — М.: Юридическая литература, 1985, стр. 70). Та же мысль, но более чётко прописанная, содержится в других материалах по истории конфликта: «…В мае-авг. 1939 г. произошёл советско-японский вооружённый конфликт, развязанный японскими милитаристами с целью выяснить боеспособность Красной Армии, захватить территорию МНР и создать выгодный плацдарм для нападения на Советский Дальний Восток» (Сборник «50 лет Вооруженных Сил СССР», 1918-1968, М., 1968).
 
Японский офицер, река Халхин-Гол. Фото 1939 г.
 
Японский офицер, река Халхин-Гол. Фото 1939 г. 
 

Если всерьёз рассматривать версию о стремлении японцев захватить Монголию или её часть, прилегающую к советской границе, возникает масса вопросов. К 28 мая, когда бои на границе шли уже 17 дней, японская группировка насчитывала 1680 штыков, 900 сабель баргутской (Баргуты - близкий бурятам монголоязычный народ, проживающий в исторической области Барга (Внутренняя Монголия), входившей в 1932-1945 гг. в состав Маньчжоу-Го) кавалерии, 75 пулемётов, 18 орудий, 6 бронемашин и 1 танк. По силам это всего лишь полк, максимум – лёгкая бригада смешанного состава, что явно недостаточно для исполнения столь грандиозных замыслов. 
 
 
 Конный патруль баргутов-пограничников у пограничного знака. Фото 1939 г.
 
Конный патруль баргутов-пограничников у пограничного знака. Фото 1939 г. 
 
 
Созданная уже в ходе боёв японская 6-я отдельная армия под командованием генерала Огису Риппо имела в своем составе 7-ю и 23-ю пехотные дивизии, отдельную пехотную бригаду, семь артиллерийских полков, два танковых полка, маньчжурскую бригаду, три полка баргутской кавалерии, два инженерных полка - в общей сложности около 38 тыс. человек, 400 артиллерийских орудий, 182 танка, 181 самолёт. Называемая советскими историками численность японских сил в 75 тыс. чел. не может быть признана корректной – их было почти вдвое меньше. По-видимому, 75 тыс. – это с учётом японских частей, пытавшихся в последние дни войны ударами извне деблокировать окружённую японскую группировку.

 
 Японская кавалерия на Халхин-Голе. Фото 1939 г.
 
Японская кавалерия на Халхин-Голе. Фото 1939 г. 
 
 
Этого было крайне мало против 125-тысячной (к концу военных действий) (Б. Соколов, из книги: «Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи» slavic-europe.eu) советско-монгольской 57-й армии Г. Жукова, особенно если учесть, что большинство японских самолётов были устаревших моделей, а японские танки не шли ни в какое сравнение с советскими Т-26 и БТ. Так, легкий танк «Ха-го» вместо оптических прицелов имел щели, не защищавшие от пуль, а его вооружение - 37 мм пушка и два 7,7 мм пулемёта - располагались неудачно, образуя большие «мёртвые пространства». Его 12-мм лобовая броня защищала только от пуль, а пушка японского танка могла пробить 22-мм броню советского БТ-7 с дистанции лишь в 300 м, тогда как тот мог уверенно поджигать «Ха-го» из своей 45-мм пушки с расстояния в 1000 м. В борьбе с советской бронетехникой на Халхин-Голе у японцев не было никаких шансов на успех.
 
 
Японский танк Ха-Го, Фото 1944 г. о. Гуам
 
Японский танк Ха-Го, Фото 1944 г. о. Гуам 
 
 
Ни на каких других участках маньчжурско-монгольской и маньчжурско-советской границы японцы военных действий не вели.
Стоит обратить внимание и на качество личного состава 6-й армии. 23-я пехотная дивизия - основная сила японской группировки - была сформирована для охраны железных дорог, так что полноценной боевой единицей считаться не могла: подобные части во всех странах комплектуют не самым лучшим офицерским и рядовым составом. Маньчжурская бригада, как и вся армия Маньчжоу-Го, состоявшая из пленных китайских солдат и бывших хунхузов, была подвержена дезертирству, пьянству и курению опиума, так что толку от неё не было. Баргутские полки, возглавлявшиеся генерал-лейтенантом Уржином Гармаевым, бурятом по национальности и агентом монгольской контрразведки (В своей книге, вышедшей в Монголии, бывший майор армии Маньчжоу-Го и одновременно офицер разведки МНР Д. Жаргалов описал широкую агитацию, развернутую в частях бурят-монгольской кавалерии по инициативе У. Гармаева в целях предотвращения братоубийственной бойни. По свидетельствам людей, служивших под командованием генерала Гармаева, его солдаты стреляли в воздух со словами: «Мы не будем убивать друг друга, за Японию умирать не будем!»), скорее мешали, чем помогали японцам воевать с братьями-монголами. Не кажется ли странным тот факт, что для «захвата Монголии» Япония направила крайне немногочисленные и явно не лучшие войска?
 
 
Уржин Гармаев (первый слева)
 
Уржин Гармаев (первый слева) 
 
 
Ещё интереснее выбор театра военных действий. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться: через Халхин-Гол японские силы никак не могли ни наступать на Улан-Батор, ни тем более угрожать советскому Забайкалью - для этого японцам пришлось бы преодолеть сотни километров безлюдной и безводной степи. Кстати, хотя японцы имели в близком тылу железную дорогу, автомобилей и лошадей для подвоза боеприпасов, продовольствия и подкреплений оказалось критически недостаточно. Это тоже свидетельствует о том, что никакой крупномасштабной операции Япония не планировала. 
 
 
Карта боев на Халхин-Голе
 
Карта боев на Халхин-Голе 
 
 
Вот что пишут об агрессивных планах Японии наши военные специалисты: «Были разработаны два варианта плана наступательной войны против Советского Союза… Вариант «Ко» («А») предусматривал одновременный удар на восточном и северном направлениях. После этого намечались решительные действия против Забайкалья. По варианту «Оцу» («Б») первоначальный главный удар планировался на западном направлении с целью выхода к южным берегам озера Байкал и перекрытия Транссибирской железнодорожной магистрали... Для реализации этого варианта предусматривалось использовать 40 пехотных и 5 механизированных дивизий с привлечением других армейских сил... Главный удар он наносил по району города Нерчинск в Забайкалье, где ему предстояло разгромить советские войска восточнее Читы. Далее фронту предстояло развивать наступление в сторону Улан-Удэ и Рухдово, одновременно оккупируя советское Забайкалье и Монгольскую Народную Республику» (Шишов А.В., «Россия и Япония. История военных конфликтов», М.: Вече, 2001, стр. 469). Иными словами, наступательные планы японской армии предусматривали действия на территориях, лежащих во многих сотнях километров к северу от Халхин-Гола, а предполагаемые для вторжения силы не шли ни в какое сравнение с теми, что воевали на берегах этой реки. Кроме того, не вызывает сомнений, что Япония совершенно не собиралась ввязываться в «большую войну» с СССР, не одолев Китай, а боевые действия на Халхин-Голе вполне могли такую войну спровоцировать. Именно нежеланием Японии ввязываться в войну с нашей страной только и можно объяснить согласие Токио заключить мир с Москвой сразу после халхин-гольских событий.
Несмотря на то, что контроль над «маньчжурским» берегом Халхин-Гола, а именно за него шли бои, давал Красной армии и Монгольской народно-революционной армии (МНРА) плацдарм для удара в тыл Квантунской армии (что и было сделано в августе 1945-го) нельзя заподозрить Москву в провоцировании военных действий в Восточной Монголии. Красноармейские части располагались в Центральной Монголии – очень далеко от места конфликта, и никаких работ по обустройству будущего театра военных действий (строительство дорог, складов, аэродромов) не проводилось. В результате после начала боев Красная армия оказалась в тяжелейшем положении: снабжать действующую армию пришлось, используя огромное количество автотранспорта, курсировавшего между Транссибом и Тамцаг-Булаком (Посёлок в Восточной Монголии, в котором располагался штаб и тыловая база 57-й армии). 
Зато в районе будущего конфликта располагались монгольские погранзаставы и лагеря элитной 6-й кавалерийской дивизии МНРА (900 сабель, 75 пулемётов, 18 орудий, 8 бронемашин и даже 1 из 4 имевшихся у монголов танков), сформированная преимущественно из бурят. Они, в отличие от других монгольских народов того времени, были в основном грамотными и, зная русский язык, эффективнее осваивали военную науку у советских инструкторов. То есть именно Монголия задолго до конфликта сосредоточила вблизи Халхин-Гола элитную, мощную по местным масштабам войсковую часть.
 
 
Советские и монгольские военные во время боев на Халхин-Голе. Фото 1939 г.
 
Советские и монгольские военные во время боев на Халхин-Голе. Фото 1939 г. 
 
 
Зачем было Монголии провоцировать войну в 1939-м? Для ответа на этот вопрос необходимо углубиться в историю. В 1911 г. Внешняя Монголия при поддержке России объявила независимость от Китая. Однако монголы, народ с древней историей и с очень высокой национальной самооценкой, стремились объединить все монгольские территории - Внешнюю и Внутреннюю Монголию,  Джунгарию (в Северном Синьцзяне), бурятские земли в России и Урянхай (Туву) в единое государство. 
После провозглашения независимости из Урги во Внутреннюю Монголию и населённые монголами районы Синьцзяна отправились гонцы с призывами присоединиться к возрождённому государству, и уже через месяц все монгольские улусы Китая заявили о воссоединении. Во Внутреннюю Монголию вошли ополчения из Монголии, но китайские войска подавили движение: Россия отказалась помочь восставшим монголам, так как не могла пойти на риск прямой конфронтации с Китаем: это вызвало бы конфликт со всеми державами того времени, декларировавшими принцип неделимости Поднебесной. Министр иностранных дел России С. Д. Сазонов писал: «Мы относимся не сочувственно к движению от Китая Внутренней Монголии и не будем содействовать распространению сказанного движения» (Белов Е.А. «Антикитайское восстание князя Удая во Внутренней Монголии (1912 г.)» // Восток. 1996. № 3. С. 40). 25 мая 1915 г. в г. Кяхте состоялось подписание российско-монголо-китайского тройственного соглашения, согласно которому Внешняя Монголия получала не независимость от Китая, а широкую автономию под покровительством России. В то же время Внутренняя Монголия и монгольские земли в Синьцзяне оставались китайскими.
Однако борьба за воссоединение монгольских земель не прекращалась. В 1912-1916 гг. во Внутренней Монголии с китайцами сражались партизаны князя Удая. В 1919 г. в Чите под патронажем известного забайкальского атамана Г. М. Семенова (бурята по происхождению) состоялся панмонгольский съезд представителей Бурятии и Внутренней Монголии. Съездом было провозглашено создание Великого Монгольского Хурала со столицей в г. Хайларе (Внутренняя Монголия). Исполняя решения съезда, Внешняя Монголия, вновь оккупированная Китаем в 1918 г., была освобождена «Азиатской дивизией» барона Р. Ф. Унгерна. Однако единое государство монголам создать не удалось, а Унгерн был разбит Красной армией. В Монголии установилась революционная власть, полностью зависевшая в те годы от СССР. 
 
 
Генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг в Иркутске на допросе в штабе 5-й советской армии. 1-2 сентября 1921 года
 
Генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг в Иркутске на допросе в штабе 5-й советской армии. 1-2 сентября 1921 года 
 
 
…«Курица – не птица, Монголия – не заграница», «16-я советская республика» – так именовали Монголию в Советском Союзе. Но самом же деле советско-монгольские отношения в 1920-е – 1930-е годы были очень непростыми. В Монгольской народно-революционной партии (МНРП) шла постоянная борьба между долгое время доминировавшими в ней т. н. национальными демократами, выступавшими за строительство современного независимого государства с частной собственностью и уважением к религии, и сторонниками более тесного сближения с СССР. Кроме того, национальные демократы были истовыми ревнителями панмонголизма: в конституцию МНР был включен пункт о том, что одной из задач внешней политики является «Объединение монгольских племён в единое, свободное государство, способное защитить религию и интересы народа» (Лузянин С.Г. «Россия–Монголия–Китай в первой половине XX в.», М., 2000, стр. 120). В 1924 г. Улан-Батор поддержал очередное антикитайское восстание в Барге (север Внутренней Монголии), что вызвало гнев советского руководства. В том же году Москву напугало восстание в просоветской Туве, глава которого Содном-Балчир обратился к МНР с просьбой принять Туву в состав Монголии. В 1925 г. образуется Народно-революционная партия Внутренней Монголии, выступавшая за воссоединение монгольских территорий Китая с МНР и получившая полную поддержку со стороны Улан-Батора. Реакция Москвы на эти действия монголов была яростной.
Помощь Советского Союза Монголии и Тувы – это замалчивавшаяся в СССР и болезненная для Монголии тема. Большевики относились к кочевым народам презрительно, а Монголия во внутренней переписке советских и коминтерновских деятелей называлась просто «коридором» - в смысле, из Советского Союза в Китай, на революцию в котором Москва делала очень большую ставку (В 1925-1977 гг. СССР поддерживал в Китае альянс Гоминьдана с Компартией против региональных военных клик. В 1931-1937 гг. Компартия Китая провозгласила Китайскую Советскую Республику, которая, по наивному мнению руководства СССР, войдет в состав Союза). 
В 1924 г. СССР заключил с Китаем соглашение, трактовавшее МНР как «часть Китая», что полностью противоречило договору 1921 г. о признании Советским Союзом независимости Монголии. До конца 1930-х годов Монголия получала советскую помощь по остаточному принципу – как из-за пренебрежительного отношения Москвы к этой стране, так и по причине взаимного недоверия советских и монгольских руководителей. Кроме того, Москва не допускала контакты Улан-Батора с другими странами, срывала попытки монголов договориться о привлечении американских, германских и итальянских инвестиций в страну (В частности, в 1926 г. советские представители вынудили Улан-Батор аннулировать соглашение с американской компанией «Вильсон и К»). Оружие Монголия закупала в СССР по очень высоким ценам и только за золото, но получала ржавые винтовки, пулемёты без затворов, пушки без прицелов и с изношенными стволами; попытки монголов в 1924 г. закупить вооружение в Италии Москва сорвала. Торговое соглашение 1923 г. Монголии с СССР монгольское руководство расценивало как «чисто колониальное» и открыто возмущалось «невыносимым хозяйствованием советских хозорганов в Монголии» (АВП РФ, ф. Секретариат Карахана, оп. 10, пор. 178, пап.32, л. 188. Цит. По сборнику «История Монголии, ХХ век», М., Ин-т востоковедения РЕН, 2007, стр. 120). Неудивительно, что монгольские лидеры прямо заявляли, в том числе в ходе встреч с И. Сталиным, что их стране грозит «полное подчинение… и возможное включение в состав Советского Союза» (Там же, стр. 120). 
Проблема Монголии была в том, что, несмотря на всё недовольство советской политикой, получать помощь ей было больше не от кого. Китай, а после 1931 г. и Япония (В 1931 г. Япония захватила Маньчжурию, выйдя к границам Монголии, и провозгласила на ее территории марионеточное государство Маньчжоу-Го) легко захватили бы эту малонаселённую и крайне отсталую страну. Поэтому с конца 1920-х годов в монгольском руководстве усиливается группа Х.Чойбалсана, считающая, что необходимо установить с СССР самые тесные отношения, частично пожертвовав суверенитетом страны ради резкого усиления советской военной и экономической помощи. Они настаивали на провозглашении МНРП марксистско-ленинской партией, а МНР – социалистической страной. Борьба национальных демократов с «вынужденными марксистами» Чойбалсана затянулась до 1940 г., приняв форму кровавого террора. Восстания, поднимавшиеся противниками нового курса в 1930-1937 гг., жестоко подавлялись, духовенство и князья подвергались репрессиям: Чойбалсан таким образом доказывал Москве приверженность марксизму-ленинизму. Национальные демократы, с невероятным упорством и самоотверженностью противостоявшие курсу Чойбалсана, были один за другим уничтожены. В 1934 г. расстреляли «за правый уклон» секретарь ЦК МНРП Ц.-О.Дамбадоржа, в 1937 г. было расстреляно практически всё руководство страны во главе с премьер-министром П. Гэндэном (При встрече с И. В.Сталиным в 1935 г. П. Гэндэн оценил действия последнего как «красный империализм») и почти все старшие офицеры армии. Министр обороны МНР маршал Г. Дэмид (Г. Дэмид по поводу присвоения Х.Чойбалсану звания маршала отмечал, что Монголия – единственная страна в мире, присвоившая это звание не военному, а полицейскому (до этого Чойбалсан возглавлял МВД)) был вызван в Москву К. Е. Ворошиловым и отравлен в Иркутске, после чего объявлен на родине контрреволюционером. В марте 1939 г. был арестован и впоследствии расстрелян в СССР последний представитель национальных демократов – экс-премьер-министр А. Амар. 
 
 
Маршал Монголии Чойбалсан (крайний справа) и комкор Жуков (крайний слева). Халхин-Гол, 1939г.
 
Маршал Монголии Чойбалсан (крайний справа) и комкор Жуков (крайний слева). Халхин-Гол, 1939 г. 
 
 
Кроме того, в 1937 г. в СССР был разгромлен «заговор панмонголистов»: глава Бурят-Монголии М. Ербанов, основатель бурятской государственности Э.-Д. Ринчино и многие другие погибли в застенках НКВД. Бурят-Монголию переименовали в Бурятию (чтобы не было аллюзий на тему единства бурят и монголов), отторгли от неё ряд районов и отделили Усть-Ордынский и Агинский бурятские национальные округа (Справедливости ради надо отметить, что среди интеллигенции Бурят-Монголии панмонголистские настроения действительно были довольно сильны). Эти события ещё более усилили недоверие И. В. Сталина и советского руководства не только к бурятам, но и к Монголии.
 
 
М. Н. Ербанов
 
М. Н. Ербанов 
 
Х. Чойбалсан победил, став единоличным владыкой Монголии. Теперь ему необходимо было заслужить полное доверие И. В. Сталина, доказать ему важность для «дела социализма» сохранения независимости Монголии и резкого ускорения её экономического, военного и социально-культурного развития. 
Для этого Улан-Батору была нужна «маленькая победоносная война», в результате которой Москва почувствовала бы уязвимость собственных территорий со стороны монгольских степей, а также прониклась уважением к монголам, вступившим в бой не только за своё, но и за советское дело. 
Монгольская народно-революционная армия (МНРА) к началу войны на Халхин-Голе была очень слабой. В её рядах (включая аппарат военного министерства и военное училище) было всего 17,8 тысяч человек. Армия состояла из восьми кавалерийских дивизий и бронебригады. В кавдивизиях (по существу – лёгких кавполках) по штату должно было быть по 17 орудий (на деле – 12-13) и 9 бронемашин БА-6 и ФАИ, но СССР согласилось поставить вместо требуемых 72 единиц только 15. Танков было всего 4, самолётов (разведывательных и транспортных) – 63, но подготовленных лётчиков – только 27. С такими силами МНР могла войну лишь начать, ожидая массированной помощи со стороны Красной армии. И начать её можно было только там, где японцы из-за географических особенностей не могли развернуть наступление. 
Идеальным местом для конфликта был как раз Халхин-Гол: наступать оттуда со стороны Маньчжурии вглубь Монголии невозможно. Кроме того, по обоим берегам реки кочевали буряты, не склонные воевать с соплеменниками (и они же составляли часть 6-й японской армии). Именно по этой причине в зону конфликта и направили упомянутую выше 6-ю – бурятскую - кавдивизию МНРА. Как уже говорилось выше, ожидаемый монгольским руководством эффект был достигнут в полной мере. К югу от Халхин-Гола, в оккупированной японцами Внутренней Монголии, располагалось созданное оккупантами марионеточное государство «Объединенные автономные монгольские аймаки» (Мэнцзян). Его лидер, потомок Чингисхана князь Дэ Ван Дэмчигдонров, был, как и упоминавшийся генерал Гармаев (По официальной версии, в августе 1945 г. У. Гармаев, к тому времени уже генерал-полковник и бывший начальник Генштаба Квантунской армии, сдался в плен Красной армии, был осужден как предатель и расстрелян в 1947 г. Однако есть свидетельства, что он не был расстрелян, а под другой фамилией преподавал в советских военных академиях. Его родственники в Аге получали денежные переводы из Москвы, а его дочь Санжидма, проживавшая в Китае, в 1967 г. получила весть о кончине отца в Москве. При этом Генпрокуратура РФ, полностью реабилитировавшая Гармаева в 1992 г., почему-то указала другую дату его смерти – 1974 г.), панмонголистом, тесно связанным с монгольской разведкой (После поражения Японии Дэ Ван до 1949 г. находился в плену у гоминьдановцев, затем был отпущен (?), организовал на юго-западе региона, в Нинся, Монгольскую Алашанскую республику, а затем… перешел на сторону Китайской компартии и уехал в Монголию. В 1950 г. был выдан в КНР, в 1963 г. помилован (!) и работал в историческом музее. Все эти невероятные перипетии могут объясняться только одним – многолетним сотрудничеством князя с монгольскими и советскими разведслужбами), так что удара со стороны подчинённых ему войск можно было не опасаться.
 

Дэ Ван Дэмчигдонров, фото 1937 г.
 
Дэ Ван Дэмчигдонров, фото 1937 г. 
 
Операцию на Халхин-Голе в Улан-Баторе начали готовить в 1935 г. Тогда на станции Маньчжурия прошли переговоры с участием СССР, Японии, Монголии и Маньчжоу-Го о демаркации и делимитации монголо-маньчжурской границы. Проблемы возникли неожиданно: японцы опирались на давно известные китайские карты 1906 г., в соответствии с которыми граница между Внешней Монголией и Баргой проходила по фарватеру Халхин-Гола. Монголы же предъявили некую карту, якобы найденную ими в Улан-Баторе, согласно которой им принадлежит и маньчжурский берег реки. Уже после начала конфликта командир 57-го особого корпуса Н. Фекленко докладывал: «Найдена карта от 5.07.1887 г., составленная в результате разрешения пограничных споров между биргутами [так в тексте – прим. авт.] и халхасцами (монголы). На карте граница проходит: от Ара Дулаийн Модон Тэмдэк, через гору Дархан Ула на Халхин Сумэ... Материал проверен вместе с полпредом Чойбалсаном и Лунсаншараб. Таким образом, все события происходят не на маньчжурской территории, а на территории МНР» (В.Можанин, Халхин-Гол: правда и вымысел, «Зеркало недели», № 22 (243) 5-11 июня 1999 г.). В те же дни в секретном донесении И. Сталину и В. Молотову Л. Берия сообщил, что в Улан-Баторе «нашлась ещё одна карта, датированная 5 июля 1887 г., причём аналогичных экземпляров ни в архивах НКИД, ни в Управлении военной топографии РККА, ни в Генштабе РККА обнаружить не удалось» (Дылыков С.Д. О партизанском движении в Маньчжурии и Внутренней Монголии в период господства реакционных режимов Пу И и Дэ-Вана // «Олон улсын монголч эрдэмтний IV их хурал». Улаанбаатар, 1984. Б 1, х. 114-120. Цит. по сборнику «История Монголии, ХХ век», М., Ин-т востоковедения РЕН, 2007, стр.144). При этом японцы справедливо указывали, что на советских картах границы проходят именно по фарватеру Халхин-Гола! (Некоторые советские источники упоминают о якобы существовавших китайской карте 1919 г. и японских картах 1928 г. и 1935 г., на которых граница совпадала с версией Улан-Батора, но без всяких ссылок) 
В 1938 г. монгольские пограничники появились на правом берегу Халхин-Гола и начали устанавливать там пограничные знаки, хотя граница так и не была делимитирована. Японцы, естественно, убирали погранстолбы, что приводило ко всё более ожесточённым стычкам. 
Тем не менее СССР решил поддержать Монголию: Япония в те годы считалась врагом Советского Союза №1. Слишком памятны были кровавые бои на озере Хасан, в которых Красная армия понесла большие потери и показала низкую выучку, слабую дисциплину и недостаточную техническую грамотность командного и рядового состава, и Москва желала продемонстрировать японцам и всему миру свою силу («…Были понесены страшные потери. Вплоть до 60-х годов XX века вообще данные о потерях на Хасане не публиковались. Считается, что на Хасане погибло 759 военнослужащих Красной Армии и пограничников и было ранено 3279. Это официальные данные, за которые штатные историки Минобороны упорно держатся до сих пор. Но уже в самом начале нашего века были документированы такие потери РККА: только убитых не менее 1112 человек, не менее 100 – умерших от ран, 95 пропавших без вести. Вообще-то говоря, останки убитых красноармейцев на озере Хасане находят до сих пор» (Историк Владимир Воронов – о юбилее агрессии у озера Хасан, Радио «Свобода», 29.04.2015)). Кроме того, СССР активно помогал Китаю бороться с японской агрессией: в августе 1937 г. был подписан договор о ненападении между Китаем и СССР, и правительство Чан Кайши обратилось к Советскому Союзу с просьбой о помощи. И она сразу же начала оказываться: с 1937 по 1941 г. СССР осуществлял крупномасштабные поставки вооружения, боеприпасов и предоставил ряд кредитов на оплату поставок советского вооружения. В то время в Китае работало свыше 5 тыс. советских граждан. Среди них были военные советники - специалисты разного профиля, лётчики, преподаватели и инструкторы, рабочие по сборке самолетов и танков, авиационные специалисты, транспортники и медики. Несмотря на советскую помощь, положение плохо вооружённой и слабо обученной китайской армии было очень тяжёлым. В этих условиях открытие нового антияпонского фронта монголами было очень кстати: он оттягивал японские силы в Китае. 
 
 
Советские командиры на берегу озера Хасан во время вторжения Японии. Фото 1938 г.
 
Советские командиры на берегу озера Хасан во время вторжения Японии. Фото 1938 г. 
 
 

* * *
 
Необъявленная война на Халхин-Голе закончилась разгромом японцев, но они отнеслись к ней как к «локальному инциденту» и не извлекли из неё уроков. Война в Китае продолжалась, а в конце 1941 г. Япония атаковала США и Великобританию, не имея никаких шансов на победу, так как ее ресурсы были ограничены, промышленность – слабой, военная техника (исключая некоторые типы самолётов) – отсталой. Результатом стал полный военно-политический крах Страны Восходящего Солнца.
Монголия выиграла всё. Помощь СССР увеличилась в разы, презрение и недоверие к «диким кочевникам» сменились уважением к храбрым союзникам. Помощь монголов Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны ещё больше усилила подобные настроения. Чойбалсан сумел убедить Москву, что той выгоднее создать в самой Монголии хоть какую-то экономическую базу, чем полностью её содержать. Советские специалисты, наконец-то прибывшие в Монголию в больших количествах, начали строить заводы и фабрики, университет, больницы и школы. В результате к 1945 г. Монголии удалось в основном ликвидировать неграмотность среди взрослого населения и заложить основы современной экономики. МНРА тоже начала получать всё возраставшую помощь, и к 1945 г., когда монгольские части вновь пошли вместе с Красной армией в бой против японцев, они представляли собой уже вполне боеспособные войска численностью в 80 тыс. человек. В 1946 г. после референдума, на котором монголы высказались за независимость своей страны, Монголия была официально признана Китаем и СССР, а потом и другими странами. И это стало непосредственным следствием кровавых событий, развернувшихся в 1939 г. на маленькой реке на востоке Халхи. 
Маршал Чойбалсан, тиран, массовый убийца и создатель современной Монголии, вынужденный коммунист и слегка скрытый панмонголист (После разгрома Японии монголы ещё раз попытались «незаметно» присоединить Внутреннюю Монголию и Баргу: там сторонники Дэ Вана при поддержке частей МНРА создали т.н Алашаньскую республику, а Баргу и населённые монголами территории Синьцзяна были просто заняты монгольскими войсками. Только в 1949 г. монголы были вынуждены передать эти районы китайским коммунистам, победившим в гражданской войне), одержал решительную победу в им придуманной, тщательно спланированной и блестяще осуществлённой Халхин-Гольской кампании.
 
 
Хорлогийн Чойбалсан. Фото ок. 1950 г.
 
Хорлогийн Чойбалсан. Фото ок. 1950 г. 
 
А с Советским Союзом этот конфликт сыграл поистине злую шутку. Победа вызвала эйфорию в Красной армии, правительстве и в обществе. А ведь она была одержана над слабейшим противником при примерно четырёхкратном (если не учитывать фактически не воевавшие, маньчжурские и монгольские, части Квантунской армии) преимуществе над врагом. Советские ВВС по численности всю войну превосходили японские в 2,5 раза, однако потеряли 207 машин, японцы же – 164, из которых в воздушных боях были сбиты только 90 (А.Степанов «Воздушная война на Халхин-Голе», интернет-сайт «Уголок неба»). 
 
 
 Выставка уничтоженного советского вооружения во время боев на Халхин-Голе, фото 1939 г.
 
Выставка уничтоженного советского вооружения во время боев на Халхин-Голе, фото 1939 г. 
 
 
«Первый тревожный звонок прозвучал еще в мае 1939 г., когда первые дни боёв у реки Халхин-Гол принесли просто удручающий результат: за 2 сбитых японских самолёта было заплачено 18 наших. Дело дошло до того, что Нарком Обороны К. Е. Ворошилов в начале июня... запретил боевые вылеты» (П. Аптекарь «Соколы или коршуны?», интернет-сайт «РККА».). Вообще советские войска, учитывая громадный перевес над противником, понесли чрезмерно большие потери: по одним данным - 9 тыс. человек против 8,6 тыс. японцев, по другим - 18,5 тыс. против 25 тыс.
В советской группировке царил управленческий хаос: фронтом (из Читы) командовал Г. Штерн, 57-м корпусом, непосредственно сражавшимся на фронте – Г. Жуков, а ему в помощь был послан замнаркома обороны Г. Кулик с огромными полномочиями. Все они не доверяли друг другу, навязывая свою точку зрения; какое уж там единоначалие! Да ещё из Москвы нарком К. Ворошилов слал Г. Жукову непонятные в наше время указания: например, о том, что войскам на фронте нужна ротация; что необходимо наносить по войскам противника не лобовые, а фланговые удары. Если Г. Жуков этих элементарных для военачальника вещей не знал или почему-то не желал исполнять, то он был как минимум большой чудак. Снабжение сражавшихся частей водой, продовольствием и медикаментами было организовано настолько ужасно, что 603-й стрелковый полк в самый разгар боёв взбунтовался и бросил фронт.
На Халхин-Голе в полной мере выявилась бессмысленная жестокость будущего «маршала Победы»: по воспоминаниям участвовавших в той войне офицеров, прибывших для пополнения лейтенантов и капитанов он отправлял искать свои части ночью, пешком и без всяких указаний на то, в каком направлении им двигаться в безлюдной тёмной степи. Тех, кто к утру не находил свои части, тут же расстреливали. 
Невзирая на всё изложенное, в СССР конфликт на Халхин-Голе восприняли как выдающуюся победу. Шапкозакидательские настроения, охватившие страну и армию, стали причиной как неудачных действий Красной армии во время Зимней войны с Финляндией 1939-1940 гг., так и катастрофы лета 1941 г.
 
 
 
Автор: Трифонов Е., [email protected]
 
 
Обсудить статью на форуме
 
 
 
 
 
 



Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение: